Форум » Оккупированные территории » Вот кто-то с горочки спустился или Рыцарь телеги - Преображенка, 1 октября 1812 года » Ответить
Вот кто-то с горочки спустился или Рыцарь телеги - Преображенка, 1 октября 1812 года
Мигель Фернандес: Вот кто-то с горочки спустился. Закрой-ка дверь покрепче ты, Ведь он без спросу притащился... Перепев известной песни. Времен моей далекой молодости.
Ответов - 39, стр:
1 2 All
Мигель Фернандес: - ... Приехали, твое бусурманство! Чтоб тебя! Вылазь! Громкий окрик, раздавшийся почти над самой головой, заставил Мигеля приоткрыть один глаз и поморщиться. За долгий путь по ухабистой дороге в хвосте продовольственного обоза испанец успел заснуть, зарывшись с головой в сено, которым была щедро присыпана телега. В его сон, тревожный и чуткий, как у кошки, то и дело вторгалось ржание лошадей и перебранка французского конвоя с не понимающими русскими возницами, которых в спешке согнали откуда только возможно,- однако, по мере приближения к цели веки молодого человека слипались все крепче, и в конце концов он уснул, сменив репертуар с похабных песенок на мотив, известный каждому мужчине после пятнадцати. В жизни солдата есть не так много законов, которым нужно неукоснительно следовать, и один из них гласит: "Ты спишь, а служба идет". Как мы уже знаем, рядовой неукоснительно следовал этой житейской мудрости до того момента, когда телега остановилась, вздрогнув всеми сочленениями, а голос, прозвучавший, казалось, с самих сияющих бескрайней голубизной небес, не вернул его к суровой реальности. Из слов, произнесенных возницей - диковатого вида мужиком, похожим на покрытый мхом пенек - Фернандес понял только несколько, да и те в основном не очень лестного содержания. Но ввязываться в драку было лень, поэтому испанец лишь тяжело вздохнул и сел, не торопясь покинуть нагретое ложе и выбирая из волос приставшие соломинки. Задержка, как видно, не обрадовала русского: он принялся браниться, размахивая руками, указывая то на господский дом, видневшийся на холме, в окружении облетевших садов, то на телегу, и, очевидно, пытаясь поторопить непрошенного седока. Мигель пошарил в сене, нащупывая карабин, которым он разжился за бытность в пионерах, и с которым не расстался бы под угрозой расстрела, и провалившийся на самое дно повозки ранец. Крестьянин, завидев оружие, сразу прекратил свое выступление, и лишь с недовольным видом косился на испанца, неторопливо, с кривой улыбкой на губах обшаривавшего телегу. ... Когда, наконец, незваный гость покинул импровизированное ложе, возница перекрестился, шумно выдыхая и бормоча что-то в бороду, а затем, что было силы, хлестнул свою клячу. Не будет преувеличением сказать, что обе стороны были довольны результатами расставания: русский радовался, что ушел живым от супостата, черные глаза которого отблескивами явной бесовщиной, а "бусурманин" - тому, что ему не пришлось преодолевать положенный путь на своих двоих, и тому, что в его ранце осел стянутый у возницы вяленый карась и ломоть хлеба. Оглядевшись и без особого энтузиазма приведя в порядок форму, испанец направился по дорожке, проходившей среди оголившихся садов к господскому дому.
Никола Ланьон: Сады, впрочем, были не такими уж пустыми и унылыми, как могло показаться на первый взгляд. Все зависело от того, куда смотреть - если прямиком в кроны корявых, с замшелыми стволами фруктовых деревьев, то там можно было обнаружить не так уж мало груш и яблок вполне сносного вида и, как показывал опыт, вкуса тоже. Рядовой Ланьон немного покружил вокруг облюбованной яблони, совсем как та незабвенная лиса из басни, что выплясывала под лозой, досадуя на незрелый виноград. В конце концов, Никола подпрыгнул, хватаясь за самую прочную на вид ветку, подтянулся на руках, качнулся, метя ногой в развилку, и, удобно угнездившись, принялся собирать за пазуху мелкие, с уже привядшей кожицей, яблочки. Это занятие так увлекло подростка, что появление прохожего прошло для него совершенно незамеченным, иначе Никола ни за что не стал бы трясти ветку, чтобы добыть те плоды, до которых никак уж было не дотянуться, не сверзившись. Целый водопад из листьев, сучьев и подгнивших яблок обрушился на незнакомца.
Мигель Фернандес: - Да чтоб тебя...!- дальше последовала отборная брань на трех языках, краткое содержание которой, в основном, сводилось к описанию вольных нравов неизвестной женщины, давшей жизнь вредителю, по вине которого Мигель получил задубелым яблоком прямо в глаз. Одновременно испанец озирался, ища виновника своих неприятностей; стоило ему заприметить среди ветвей тонкую фигурку мальчика, Мигель, не долго думая, перемахнул через забор и через несколько мгновений уже стоял под деревом, прожигая того взглядом, не обещавшим ничего хорошего. Правда, форма, в которую был облачен неудавшийся последователь Ньютона, слегка умерила воинственный пыл рядового,- но это не помешало ему выдать еще одно, столь же заковыристое, заключение об умственных способностях француза, завершившееся окриком: -... штык в задницу захотел?! Сейчас устрою!
Никола Ланьон: - Хочешь яблочко? - совершенно непоследовательно осведомился Никола, подбрасывая в ладони свой последний трофей, с завлекательно-румяным бочком. - Сейчас еще натрясу. Представлялось весьма сомнительным, что ради удовольствия надрать ему уши незнакомый солдат станет забираться на дерево, вот еще. Поэтому Никола чувствовал себя в относительной безопасности и мог позволить себе быть любезным, причем хоть до самых сумерек - сидеть было удобно, погода стояла не слишком ветреная и очень солнечная, а яблоки, согреваясь за пазухой, пахли так, что слюнки капали.
Мигель Фернандес: Первой мыслью Фернандеса было приладить штык и осуществить свою угрозу. Его рост, вкупе с суммарной длиной совсем не маленькой руки, карабина и штыка, позволял надеяться, что он достанет парнишку без особых проблем. Но начинать службу на новом месте с тыканьем друг в друга холодным оружием представлялось разжалованному капралу ненужной роскошью. Вместо этого он почти магическим жестом выудил из ранца украденного карася - надо сказать, весьма немаленького - и жизнерадостно хрустнул им о ладонь. Острый запах сушеной рыбы мгновенно смешался с пряным воздухом сада, добавив ему свою неповторимую ноту. Черные глаза, скошенные на мальчишку, лукаво блеснули.
Никола Ланьон: Вид вяленой рыбины оказал чудесное воздействие на настроение и манеры рядового Ланьона. Яблоки, конечно, вещь замечательная, но приедаются быстро. Хотя существовала большая вероятность, что его просто сманивают вниз, как кота, чтобы потом сподручнее было задать трепку, Никола великодушно решил не начинать новое знакомство с беспочвенных обвинений. - Может, помиримся? - предложил он, смешно дернув кончиком носа. - Я же не нарочно, не видел. Кстати, нападали там хорошие яблоки, готов поделиться.
Мигель Фернандес: - Я с тобой не ссорился,- кривовато улыбаясь, ответил испанец, прислоняясь к дереву и продолжая меланхолично разминать в руках рыбу. Помогать шустрому пареньку спускаться на землю он не собирался. Вместо этого небрежным жестом скинул прямо на землю ранец вместе со всей амуницией и, в знак мирных намерений даже прислонил к стволу карабин. По всему было видно, что бежать, сверкая пятками, к новому начальству с доеладом о своем прибытии, он не горел. Поковыряв подсохшую кожицу, рядовой аккуратно оторвал длинную узкую полоску вдоль брюха и, недолго полюбовавшись перламутровыми переливами чешуек, пустил ее по ветру.
Никола Ланьон: Никола с аккуратностью флюгера немедленно повернул голову в сторону, куда легко упорхнула благоухающая рыбой и солью ленточка, и проводил ее взглядом, исполненным тоски и предвкушения. - Меня зовут Никола Ланьон, - сообщил он счастливому владельцу карася, уверившись, что делиться здесь никто не намерен. - Восемнадцатый пехотный.
Мигель Фернандес: - Луис-Мигель Каэтана Мария Доминго Фернандес, третий батальон пехотного полка Его величества короля Жозефа Наполеона,- не без иронии отрекомендовался испанец. Ему нравилось, как реагируют заносчивые северные соседи на это хитросплетенье имен, пытаясь сориентироваться в их непрекращающемся потоке. Фамилию отчима он опустил намеренно: неприязнь, бывшая между мужчинами с момента его рождения, не вытравилась из сердца рядового и по сей день. Добрые люди, коих по земле, как известно, ходит великое множество, не преминули поведать темпераментному юноше о том, что Доминго не желал прикрывать бастарда, а на нет - и суда нет. Выдав тираду, напоминавшую лучшие времена рыцарских турниров, Мигель вцепился зубами в рыбью голову и, немного повозившись, оторвал ее, с шумом выплюнув в жухлую, слабо шелестящую на ветру траву. Затем повертел тушку в руках, разорвал напополам, и, не меняя позы, через плечо протянул Никола один из кусков. Наживка была заброшена, оставалось только проявить смелость и схватить ее.
Никола Ланьон: Никола покивал в такт каждому из пышных именований - иностранца в новом знакомом он распознал сразу, и этому еще повезло зваться почти по-людски. Был в полку один эльзасец, которого никто не мог запомнить по фамилии, состоящей исключительно из звуков "ш", "ф" и "х". Фернандес, кажется, вполне успокоился после давешней бурной вспышки, и опасности не представлял, а любезно предложенная им половина карася окончательно решила дело. Никола потуже затянул ремень, чтобы не растерять свою добычу по пути вниз, потряс плечами, чтобы яблоки равномерно распределились за пазухой, и спрыгнул на землю. - Будем знакомы, - благовоспитанно сказал Никола, не торопясь набрасываться на угощенье - матушка старалась привить ему хорошие манеры. Сунув руку под рубаху, он нащупал яблоко покрупнее и, приняв предложенную рыбу, вложил его взамен в ладонь Фернандеса.
Мигель Фернандес: Совершившийся обмен дарами закрепил установление между сторонами дипломатических отношений. Мигель кивнул в ответ на презент и, протерев яблоко о штаны, надкусил его, ничуть не смущаясь сочетанием продуктов. Праздничный вид фрукта себя не оправдал - хотя чего и было ждать от перезрелых плодов в этой стране, где заморозки ударяют в то время, когда на родине наступает самая благодатная погода. Тем не менее, дар был уничтожен со скоростью, говорившей о том, что брезговать местной пищей вчерашний вольтижер не привык. За время, потребовавшееся для этого нехитрого действа, Мигель оценил нового знакомца: застиранная рубаха, потрепаный мундир и убитые жизнью и бездорожьем сапоги*. Сплюнув черенок, превращенный его хищными зубами в подобие мочалки, новичок потянулся, меняя опорную ногу, и произнес, растягивая слова в подражание светской беседе. - Хорошо живете, как я погляжу. Надо сказать, что сам рядовой Фернандес был одет несколько лучше, чем его юный собеседник: в почти новенькие сапоги, собственноручно снятые им с убитого русского офицера под Шевардино, и французский пехотный мундир, которым он разжился позднее, при еще более неприглядных обстоятельствах. Собственная форменная куртка, белая, с зелеными обшлагами и отворотами, бережно скатанная и завернутая в холстинку, была плотно примотана к ранцу. Собираясь к новому месту, рачительный потомок завоевателей рассудил, что экзотический внешний вид привлечет к нему слишком много ненужного внимания и постарался, насколько мог, исправить это упущение. Впрочем, головной убор, небрежно повешенный им на карабин, оставался прежним - и сейчас рядовой прикидывал, стоит ли использовать его в качестве тары для яблок. - Если вся еда тут такая, то неудивительно, что русские дают вам жизни,- отрывая зубами полоску мяса от каряся, изрек он.- Когда мужчину кормят, как мула, не стоит ожидать, что он побежит как андалуз. Как видно по приведенному высказыванию, стоящие в Преображенке части обогатили свои ряды человеком, склонным к красочным и емким определениям. * сие романтичное описание принадлежит мэтру Никола.
Никола Ланьон: Никола, напротив, откусывал от своей доли неторопливо, смакуя каждый кусочек, поэтому ему было чем поперхнуться, когда Фернандес столь пренебрежительно отозвался об успехах расквартированного в Преображенке отряда. Вот за что Ланьон сильно недолюбливал итальянцев, немцев, поляков и иже с ними - если победили, то "мы", если сели в лужу - то "вы". Дожевав свою часть рыбины, Никола с вызовом подтвердил: - Хорошо живем. Квартиры теплые, еды довольно, партизаны смирные, по двору барышни ходят - чем не славно? Поскольку насчет того, что такое "андалуз", Ланьон не был уверен, эту часть он предпочел пока пропустить мимо ушей.
Мигель Фернандес: - Смирные, говоришь?- Фернандес оторвал еще полоску солонины, и огляделся. Вести беседу стоя - не уважать себя, особенно для человека, ноги которого, в нарушение поговорки, казенные. В паре десятков шагов от новых знакомых садовый забор угрожающе покосился; сделав Ланьону знак обождать, испанец подошел к нему, и двумя сильными пинками довершил то, что начали вода и время. Затем с той же невозмутимостью вернулся к Никола, подобрал свои вещи и переместился на новое место. Рыбий скелет все это время он держал в зубах. Разместившись на поваленном заборе, как турок на ковре, и вытянув в направлении дороги длинные ноги, он продолжал свою мысль тем полным основательности тоном, который отличает жителей Перенеев, решивших предаться беседе. - Партизаны смирные только когда мертвые, дружок. А мертвые они только тогда, когда их на пару дней повесить на дереве - ну вот как эти яблоки. Правда, пахнут не так хорошо,- он ухмыльнулся, видимо, вспомнив о чем-то своем, и потерев белый от времени шрам на челюсти. - А ваше начальство так не считает, muchacho?
Никола Ланьон: Никола предпочел думать, что на этот раз "вы" относилось не к французским подразделениям Великой армии, а к нему лично. Усевшись рядом с Фернандесом на поваленном заборе, он достал еще одно яблоко, потер рукавом, наводя глянец, и со вкусом захрустел, наслаждаясь сочетанием кислого, сладкого и соленого на языке. - Мое начальство, рядовой Фернандес - и ваше теперь тоже, я понимаю? - именно так и думает. Заживете с ним душа в душу.
Мигель Фернандес: - А что, женщин у вас тут тоже не хватает?- скорчил похабную физиономию новоприбывший. Возраст собеседника его не смущал совершенно. Мораль? Прости господи, какая мораль может оставаться у тех, кто пережил Революцию и теперь шаган по миру под трехцветными флагами? Если этот мальчишка еще не перенес сифилис, это можно объяснить разве что его большой личной удачей. Покончив с рыбой, он откинулся на спину, подставляя лицо едва греющим лучам местного солнышка, в тщетной попытке согреться. Шинель перед своим присоединением к обозу испанец предпочел также скатать и спрятать в самодельном подсумке, чтобы, опять же, не бросалась в глаза и не пришла в негодность раньше положенного времени. Однако, вопрос требовал ответа. - Верно понимаешь, рядовой,- он перевернулся на живот, глядя на собеседника прищуренными глазами. От земли тянуло холодком, и Мигель предпочитал не рисковать здоровьем, выстуживая спину и иные части тела, еще могущие пригодиться молодому бойцу в полной неожиданностей жизни. Вопрос о начальстве был из разряда тех, которые не следует откладывать в долгий ящик. - И часто вы так хорошо живете по чужим огородам?- поинтересовался он, срывая травинку с жестким стеблем и начиная ковырять ею в зубах в попытке избавиться от застрявших кусочков рыбы.- У квартирьеров-то ваших, небось, задницы в двери не помещаются.
Никола Ланьон: Никола уже благополучно пережил времена, когда скабрезные шуточки старших товарищей заставляли гореть его уши, поэтому спокойно пояснил: - Баб много. Только у рыжей, что в крайнем домике, ухват в сенях наготове, а у толстой Марты муж с вилами. Остальные ничего. Царапаются только сильно по первости, а потом стонут да млеют. Для пущей солидности он извлек на свет Божий кисет и принялся набивать трубку дрянным табаком - самое оно покурить после еды. Поскольку Ланьон вообще довольствовался малым, а из квартирьеров ни один не превышал два обхвата одного тощего мальчишки, слова Фернандеса показались ему обидными. - Было чужое, стало наше, - назидательно заметил Никола.
Мигель Фернандес: За бытность свою на завоеванных территориях Фернандес успел уже познакомиться с жутким двурогим оружием местного населения, которое упомянул рядовой Ланьон, и которое у него - по понятным причинам - вызывало приступ тяжелой ностальгии. Слишком уж сильно было сходство этого самого "ухвата" с насаженными на палку рогами бычка, которые катают перед начинающими тореадорами во время тренировочных боев. Первое столкновение Мигеля с крестьянкой, в доме которой он твердо вознамерился разжиться чем попадется под руку, напоминало форменную корриду - и надо сказать, только привычка и природная увертливость позволили вчерашнему нувильеро выйти из этой схватки без потерь. Поэтому он только покивал в ответ на слова Никола, давая понять, что сочувствует его проблемам с местными пейзанками. - Дикий народ,- резюмировал рядовой, все тем же прищуренным взглядом озирая окрестности и прикидывая, не зря ли он подался в эти края. Указывать новому знакомому на то, что тот сам себе противоречит, сперва нахваливая обитающих здесь барышень, а потом расписывая способы, какими они уклоняются от объятий французских солдат, показалось ему не слишком тактичным. Даст Бог, и сами во всем разберемся. Пока следовало прояснить еще одно обстоятельство, которое его сильно обнадежило по дороге, и которому сильно притиворечил потасканный вид Никола. - Странное дело, штабные, а живете как лягушки в сухой год. Я досюда с обозом добирался, восемь возов, да не пустые, с охраной, все как положено... Или у вас тут начальство такое честное, ложку в белый день мимо рта проносит?
Никола Ланьон: При слове "штабные" Никола даже поперхнулся едким дымком и поторопился вытащить изо рта трубку, пока позорно не раскашлялся. Вряд ли Фернандесу удалось бы найти в Преображенке хоть одного напомаженного офицерика в мундире с иголочки и при золотых эполетах, придворного хлыща, который своими белыми ручками и за саблю ни разу не брался - этакое воплощение той самой штабной крысы, горячо ненавидимое каждым, кто честно служил Императору на поле брани. Чаша Ланьонова терпения преисполнилась. - Это первый обоз за месяц, - промолвил он, едва сдерживая раздражение. - Теперь, когда нам придали целую толпу народу - Луи с Мишелем да Мари с Домиником и Фернандеса сверх того - мы этих партизан быстренько переловим, перевешаем и будем себе радоваться жизни.
Мигель Фернандес: - Смотри, как бы тебе от этой толпы по шее не отхватить,- в голосе испанца послышалась злость. За время, пока он добирался к месту назначения, издевательства над своим - не самым сложным - именем успели приобрести для разжалованного капрала вид мозоли, которая не болит, пока ее не тревожишь - до первого встречного сапога. Он даже сел на месте, выплюнув изжеванную травинку, и прикидывая, не стоит ли все-таки показать нахальному рядовому, где раки зимуют. Но усилия и ресурсы, затраченные немногим ранее на установление добрососедских отношений, не должны были пропасть втуне. Ухмыльнувшись, испанец протянул руку и перехватил у Никола трубку, неосмотрительно вынутую мальчиком изо рта. - Бог велел делиться,- напомнил он, преодолевая сопротивление его руки.- На том свете угольками сочтемся. Не жмотись, рядовой, если вы такие богатые, не дай пропасть ближнему своему в тяжелый час.
Никола Ланьон: - А вы на довольствии все вместе состоите или по отдельности? - невинно осведомился Никола, проводив взглядом свою собственность, перекочевавшую к Фернандесу. Не то, чтобы ему было жалко курева, воспоминание о половине карася все еще было свежо, но испанец был слишком неосторожен в выражениях, чтобы Ланьон с полным радушием разделил с ним остатки табака. В то же время в его независимо-пренебрежительной манере было нечто притягательное, чему хотелось подражать - казалось, что рядовой Фернандес не из простых и в прямом, и в переносном смысле.
полная версия страницы