Форум » Прах к праху » "Боже, какими мы были наивными..." » Ответить
"Боже, какими мы были наивными..."
Софья Тарпанова: Преображенка, июль 1811 года
Ответов - 4
Софья Тарпанова: Летний полдень был ленив и томен, не располагая собравшихся в Преображенке гостей к более живому времяпрепровождению, нежели чтение вслух или вялая беседа. По случаю очередного приезда Дмитрия Алексеевича к Тарпановым была звана вся соседская молодежь, накануне допоздна танцевали и музицировали, а нынче, пробудившись, когда солнце было почти в зените, барышни и их кавалеры решили устроить пикник . По словам Насти, Прасковья страшно бранилась, укладывая в корзинки всякую снедь - кухарка полагала чистою блажью желание есть по-свински, с земли, а не по-людски, за столом, и чувствовала себя оскорбленною. Софья легонько оттолкнулась ногами от земли, придавая разбег стареньким качелям, которые успела занять на правах хозяйки, и обвела взглядом живописную картину, какую являло собой собравшееся общество. Дочь Тарпанова слыла в округе завидною невестою, и молодые люди старательно за нею ухаживали, но девушка никак не могла принимать всерьез Митиных приятелей детства, которым papa вертел уши наравне со своим чадом, чему Соня была живой свидетельницей. Всякий раз, как сии достойные молодые люди переходили на галантные высокопарности, она невольно ожидала, что сейчас они скорчат гримасу с воплем: "Ага-а, поверила!" или выкинут еще что-нибудь в том же духе.
Андрей Егоров: Не чувствовать себя неловко в обществе незнакомых людей, особливо тех, кто отличался от него темпераментом, Андрей немного приучил себя в Университете, хотя полностью избавиться от ощущения собственной неуместности в больших и шумных собраниях он так и не сумел. Нынче же досадную неспособность проявить себя душой компании скрашивало множество обстоятельств. Во-первых, летний день, залитый солнцем и всеми яркими цветами, на которые в это время года столь щедра природа, сам по себе предполагал веселье и радость. Во-вторых, друзья детства Мити Тарпанова оказались людьми приятными и ненавязчивыми, что избавляло Егорова от тягостной необходимости краснеть и извиняться за собственную черепашью повадку прятаться и таиться. В-третьих же... Третья причина легко парила над землей, и хотя, согласно правилам приличия и здравому смыслу, разбег качелей не был столь уж велик, для студента она была что фея из заморских сказок, легкая, изящная и неуловимая, парившая в поднебесье и заставлявшая его не привычное к подобным переживаниям сердце сжиматься в сладостной истоме и желать снова и снова видеть этот завиток, небрежно выбивавшийся из прически, и пальцы, обхватившие качели, и глаза... Будто читая мысли гостя, Софья Алексеевна остановила свой взгляд на нем, заставляя Андрея покрываться пунцовыми пятнами. Чувствуя, что конечности его онемели, он не мог сдвинуться с места, хотя следовало бежать, бежать далеко, чтобы никто его не обнаружил и не смог вдоволь посмеяться над нелепым его поведением. Особенно она...
Софья Тарпанова: - Вам, верно, скучно у нас, Андрей Николаевич, - со вздохом промолвила Софья, желая завязать беседу и прибегая для этого к неизменному способу уездных барышень - сетованью на однообразие деревенской жизни. Ничего, что Егоров приезжал в Преображенку уже четвертый раз и, будь у него таковое желание, легко нашел бы повод отклонить очередное Митино приглашение. - Конечно, вы привыкли к обществу более изысканному, и к беседам более возвышенным, а здесь, наверное, вам и поговорить на равных не с кем, кроме papa, - продолжала Софья, раскачивая качели в такт свои словам и глядя на гостя с искренним сочувствием. Алексей Михайлович великодушно предоставил сыну и дочери быть хозяевами дома, а сам предпочитал уединяться в кабинете с книгой, нежели вести премудрые речи с господином студентом, но и это нимало не смутило девушку.
Андрей Егоров: - Софья Алексеевна... Право... К ужасу своему, Андрей почувствовал, как багровеют его щеки, а уши загораются огнем. Несмотря на то, что девица Тарпанова была несколькими годами младше его, рядом с ней он чувствовал себя глупым младенцем - и сказать, какое чувство при этом было сильнее, досада или сладостная истома, он бы точно определить не смог. - Вы, сдается мне, недооцениваете прелести деревенской жизни, - скрывая неуверенность, юноша приблизился к качелям. - Руссо писал, что нет ничего прекраснее жизни на лоне природы, единения с ней... Среди этих полей, лесов, цветов, вдали от соблазнов городской жизни...- Андрей запнулся, ощутив, как в горле его пересохло, сглотнул и продолжил дальше, - душа обретает возвышенные качества...
полная версия страницы